Монтажер «Жертвоприношения» Михал Лещиловский: «Тарковский был поэтом. Он помогает мне осознать жизнь»
Практически ежедневно поступает сведения про то, что тот либо другой фестиваль, и не лишь российский, отменили, перенесли на больше поздние даты. Наистарейшем Венецианский киносмотр до настоящего времени не падает никаких сигналов. Заявленный на сентябрь Казанский фестиваль мусульманского кино только-только сообщил об уходе в онлайн. Зрители не увидят его кинофильмов. Просмотры пройдут лишь для жюри. Не самый наилучший выход, но, видимо, который связан с чертами эпидемиологической положения дел в регионе и отсутствием гарантий по защите кинофильмов в сети интернет.
Юрий Колокольников и Ольга Бодрова в доме, где прошло детство Тарковского. Фото: Сергей Насонов.
В Юрьевце, где прошли детские годы Тарковского, и где размещался лишь штаб фестиваля «Зеркало», а все другие находились виртуально, под конец выслали Тарковского в zoom. Представили для себя, какой была бы его жизнь сейчас. Вместе с тем ни слова за Тарковского не выдумано, применены его речь из дневников, но поменялся антураж, тембр жизни, так что верится в возможность этого переселения души кое-как.
Затея – очень уникальная, но совершенно не забавная, как убеждали устроители. Выдумана и разработана она сценаристом Еленой Ваниной и режиссером Алексеем Фисуном. Вышел screenlife на базе «Мартиролога» Тарковского, совещаний худсоветов, фантазия на тему того, как Тарковский снимал бы сейчас «Зеркало». На дисплее в чате идет переписка: «Сын не быть может нетактичным» – «Я полагаю, что лишь Терехова» – «Давайте, плиз, договоримся, не брать подружек» – «Кинофильм как и раньше, понятен лишь тебе». Тарковского спрашивают о референсах, а кадр с парящей Маргаритой Тереховой непринципиально стыкуется с современной аранжировкой. В аудиосообщении звучат слова: «Sorry, еще пока не все good», «Завтра, короче, будет ясно. Пока грузить не буду. Завтра созвон». Нет же, ну и докладывают юные кинематографисты в социальных сетях, что миф Тарковского раздут, глядеть его киноленты скучновато. В свете таковых самонадеянных дискуссий разговор Тарковского в screenlife, его распространение в современную жизнь, звучит угнетающе. Разъяснение того, кем он был, можно найти в словах монтажера «Жертвоприношения» Михала Лещиловского.
Он стал виртуальным гостем «Зеркала», его победителем, получив награду «За вклад в синематограф». Поляк, живущий в Стокгольме, нежданно для всех был приглашен Тарковским в качестве режиссера монтажа на картину «Жертвоприношение». Вместе с Андреем Тарковским-младшим, с которым познакомился в 1985 году, сделал картину о его величавом отце «Кино как молитва». Михал сообщил нам о работе над «Жертвоприношением»: «Тарковский был поэтом. Как и иные поэты, он помогает мне осознать жизнь. Я постоянно буду ему должен в данном смысле. Случаем получил к нему доступ. Моя бабушка по папиной полосы была российской, но я не успел с ней повстречаться в данном мире. Она погибла еще до начала 2-ой мировой войны. Мой отец отлично общался на русском языке, а я изучал его в школе, но, как и все, не желал этого делать. Выяснив, что Тарковский приедет в Швецию, за два года ранее записался на курсы российского языка, чтоб его освежить. Лет 15 им не воспользовался. Тарковский чрезвычайно обычным языком выражал трудные мысли. Мой 2-ой язык – шведский, и я пишу на нем рассказ о ситуации 2-ой мировой, о Сибири. Трудность не в словах, а в идей».
До встречи с Тарковским Михал трудился на телевидении. Сейчас он вспомнил польскую поговорку: «Случайностей не бывает, бывают лишь знаки». «Когда я вызнал о его приезде, то произнес: «Монтажером буду я». Нужно мной посмеялись, но позже хохотал я. Мы оба – эмигранты. Я Андрею приглянулся, и он в обход продюсеров нанял меня монтажером. «Монтажером будет Миша» – сообщил он тогда. Когда Андрей вызнал, что болен, у нас был разговор: «Оставляю тебе кинофильм для окончания. Я уезжаю во Флоренцию и не вернусь». Другими словами он оставил меня с фильмом, который необходимо было окончить. И я произнес для себя: «Я не свое кино делаю, а его, и должен это сделать, пока он живой».
Андрей Тарковский не сумел находиться на Каннском кинофестивале в 1986 году, награду за него получал сын.
